
Мы снова отправляемся в путешествие по аллеям Ботанического сада Таврического университета в Симферополе.
Предыдущая экскурсия в Розарий здесь: https://evrica-taurica.livejournal.com/218827.html
Неподалёку от входа посетителей приветствуют разноцветные космеи:
Греческое название цветка "космея" однокоренное к слову "космос".
Цветовая палитра космеи богато представлена - тут и белые, и розовые, и пунцовые цветы:
По соседству с космеями растут циннии.
Оранжевым и красным светом
горят осенние цветы,
но между осенью и летом
есть искорка, и это ты.
Циннии уже удостаивались моего внимания.
Парад цинний: https://evrica-taurica.livejournal.com/179044.html?utm_source=3userpost
Особенно нравятся такие - с веночком из мелких жёлтых цветочков на головах:
Интересные факты:
Цинния родом из Южной Мексики.
Цинния изящная считается национальным цветком США.
Синюю или голубую циннию не удалось пока вывести ни одному из селекционеров.
На языке цветов жёлтая цинния означает — «Вспоминаю о тебе каждый день»; белая — любезность; алая — постоянство.
Цинния стала первым зацветшим растением, выращенным в невесомости на борту Международной космической станции; это произошло в январе 2016 года
"Юбочка" у циннии многослойная, как балетная пачка:
К мексиканским цинниям примкнула африканская ромашка газания:
А дальше на клумбах красовались хризантемы различных форм и расцветок.
Симферопольская коллекция хризантем поскромнее никитской, и титулы Королев и Принцесс осеннего бала им здесь не присваивают, как в НБС https://evrica-taurica.livejournal.com/81323.html?view=comments#comments
А впрочем, посещала я Сад в первой половине октября, когда хризантемы только начинали входить во вкус цветения, и впереди был их коронный ноябрь.
Нал клумбой с тагетесами витает благородный горький гвоздичный аромат.
Второе название тагетесов - бархатцы:
Есть и третье.
"Чорнобрiвцi посiяла мати..."
И снова хризантемы:
Полюбовавшись, как хризантемы, циннии и тагетесы нежатся в лучах осеннего солнышка, я перешла в затенённую часть сада.
И там под сенью ливанского кедра увидела необыкновенные цветы.
Японские анемоны!
Осенние двойники нарциссов, они явились в октябре, овеянные какой-то особой весенней прелестью.
Удивительные создания словно созданы для того, чтобы их рисовала кисть художника-акварелиста, а поэты состязались в подборе синонимов для томных, нежных, невесомых, анемичных недотрог.
Сообщество цветущих анемонов - это какая-то нервозная художественная перепутаница из разнонаправленных стебельков, широко раскрытых испуганных глаз и вознесённых на длинных переплетённых проводах шариков-бутонов:
Малейший ветерок - и ветреницы (таково второе название цветочков) теряют свои белоснежные лепестки, кои устилают и почву, и тёмно-зелёную листву:
Взгляды цветов...
Ещё поглощённые памятью о сезаме,
они смотрят на нас невидящими глазами...
еще поглощенные памятью о "сезаме", смотрят они на нас невидящими глазами Источник: https://poembook.ru/diary/57854-metafizika-tsvetov--ibrodskog
еще поглощенные памятью о "сезаме", смотрят они на нас невидящими глазами Источник: https://poembook.ru/diary/57854-metafizika-tsvetov--ibrodskog
Анемоны, атрибут Меланхолии...
Анемоны были страстью поэтов Серебряного века.
Прошлое так безвозвратно, так тихо, так непорочно
Как всё понятно, как всё убаюкано бременем…
Спит анемона, ей снится ― всё ждёт, всё непрочно,
Всё возвращается, отяжелевшее временем.
Марина Цветаева сравнивает лицо девушки с цветком:
Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.
(«Встреча», 1910)
Птицы-анемоны появлялись в фиолетово-зелёном небе.
Внизу, под облаками, было море, и под ним на страшной
глубине — ещё море, ещё и ещё море...
О ветренице - анемоне дубравной, зацветающей весной, - писал Набоков в "Даре":
В канавы скрылся снег со склонов,
и петербургская весна
волнения, и анемонов,
и первых бабочек полна.
Я ей сказал: взгляни на чёлн истомный:
Весь из нарциссов, анемон сплетённый...
Пусть анемона моя далеко,
Пусть слышен голос Харона..
Я не хочу ничего, ничего,
Как ты, моя анемона!
Считалось, созерцание анемонов укрепляет зрение.
Под ветвистым кружевом зеленым
ветер катит травы пласт на пласт...
Белые большие анемоны -
лучший отдых для усталых глаз.
Не зарницы блики высекают,
и не звезд полночных льется звон,
Фитилёчки в травах зажигают
Белые лампады анемон.
Нежные, женственные, хрупкие, застенчивые - прощаюсь с вами до следующей осени!
* * * * * *
А дальше - цветочные россыпи.
Гордые канны - родом не из Франции, а из Индии:
Гибискусы, свою красоту демонстрирующие всего один день:
Рудбекия "Черноглазая Сюзанна":
Вербена с её чудодейственным ароматом:
“Piccina mogliettina,
olezzo di verbena!”
Почвопокровный сиреневый "ёжик"- агератум:
Любимица Клода Моне настурция:
Настурция, словно дама, приятная во всех отношениях, - растение, съедобное и полезное во всех своих частях (кроме корней)
Её недозрелые плоды напоминают по вкусу каперсы.
Крокусы решили зацвести вторично:
Уголок рокария с краснолистным плющом:
В дальнем углу Сада находится портретная галерея биологов - учёных, чьи заслуги перед крымской наукой неоспоримы.
Из всей плеяды выдающихся деятелей я выделю особо Ивана Ивановича Пузанова (1885-1971).
Это он, Иван Иванович Пузанов, способствовал созданию Крымского природного заповедника, защищая его от рубок даже в кровавые годы лихолетья; боролся за заповедание мыса Мартьян; открыл и первым описал Большой каньон Крыма.
А в глубине Сада находится могила великого лесовода Георгия Морозова (1867-1920); над ней - памятник из крымского диабаза :
Об этом человеке надо не вскользь упоминать, а отдельный пост делать.
Но пока до этого не дошло, оставлю здесь некоторые важные факты из жизни Георгия Фёдоровича, ведь в этом году исполнилось ровно 100 лет со дня его кончины.
В 1912 году он издал свой знаменитый труд «Учение о лесе», который и по сей день является классикой лесоводства. В «Учении...» Морозов изложил свои взгляды на лес как на цельный живой организм, в котором деревья и растения взаимодействуют как между собой, так и с животными, и с человеком — со всем окружающим миром.
Когда в стране шла Гражданская война, семья Морозовых, никогда особо не заботившаяся о материальных благах, осталась почти без средств к существованию. Но даже в таких трудных бытовых условиях, страдая от болезни (и наверняка понимая, что дни его сочтены), Георгий Федорович оставался верен своему единожды избранному пути: он упорно добивался создания кафедры лесоводства в недавно учрежденном Таврическом университете. И кафедра появилась — в 1918-м Морозовы переехали из Ялты в Симферополь, и Георгий Федорович возглавил ее. В университет его водили под руку жена и дочь, он читал лекции, не вставая с кресла. Но аудитория была переполнена — слушатели ловили каждое его слово. Как говорил потом, уже после смерти Морозова, его друг, профессор биологии Гурвич, это был поразительный контраст между физической немощью и силой духа
Морозов говорил, что хотел бы покоиться под пологом любимого им русского леса. Зная об этом, его коллеги и ученики хотели похоронить ученого на территории Бешуйской лесной дачи (своеобразный предшественник Крымского лесного заповедника, о создании которого хлопотал Морозов). Однако в те годы сделать это было невозможно, и Георгия Федоровича похоронили в парке Салгирка (ныне территория Ботанического сада), где он в последние годы жил на помологической станции. Через полгода рядом с ним легла в землю его жена.
Биографию Г.Ф. Морозова полностью можно прочитать здесь https://crimeanblog.blogspot.com/2013/05/morozov.html
Старые деревья Ботанического сада, с благодарностью к своим защитникам -
вечнозелёный каменный дуб:
древний платан:
А это посаженная уже в наши дни Метасеквойя глиптостробовидная, одно из древнейших деревьев планеты.
Прогуливаюсь по парковой части Сада.
Листопад! - половина листьев уже на земле...
Променад по уютным аллеям:
Мостик через Салгир:
Каштановая аллея:

Приехать в Сад после регистрации - счастливая примета.
В добрый час!